Вот она, моя Россия!
Всюду даль и всюду ширь.
Это сосны вековые
И на горке монастырь.
Хоть со вкусом ты полыни,
Но под ангельским крылом.
Здесь родник под небом синим
И рябинка под окном.
Нет милей тебя и краше,
Синеокая страна.
Пусть взрастут из вольных пашен
Молодые имена.
И не счесть твоих героев,
Тех, кто принял смертный бой,
Кто за счастие земное
В небесах обрёл покой.
Но остались и живые,
Честь и слава им в веках!
Засияют в дни святые
Ордена на пиджаках.
По лесным пройдусь полянам
И почую дух весны.
На планете, всем землянам,
Хватит места, без войны!
Поломанные судьбы;
загубленные души;
несыгранные свадьбы;
ТЫ НЕ КРИВИСЬ, ТЫ СЛУШАЙ!
Зареванные вдовы;
белее снега, мамы;
безжалостные строчки
жестокой телеграммы.
Зажравшиеся хари
избранников народа…
Бессовестные твари;
что сделаешь - порода!
Напутствия великих;
стенания свободных;
учения безликих;
щедроты от голодных…
Исколотые вены,
тех, кто себя истратил…
Мир - пошленькие сцены!
Мир - безусловно, спятил!
Угрюмые застолья
по тем, кого уж нету…
И всё молюсь с тобой я:
прошу: «Многая лета…»
Усмешкою кривою
напутствует Отчизна…
Повально Русь в запое
из колыбели в тризну.
И плоть с душой в разводе;
башка - землетрясенье;
и сам скривился вроде…
Вот, блин, - стихотворенье…
У ненависти нет
Ни запаха ни цвета,
Религия и та
Ничто
В людском аду.
Есть в ненависти боль
И требует ответа,
Вопрос, кто прекратит
Кровавую вражду?
Болтливость,
Там где страх,
Не объясняет подлость,
У подлости людской
Размыты берега.
Когда убийц за грех
Переполняет гордость,
То кто же даст
Определение греха?
Когда народ измазан
Детской кровью
И смеет блеять
О бестактности судьи,
То кто же объяснит
Тупому поголовью:
Для правды все равны
Чужие и свои…
Мы все одна семья,
В семье не без урода.
Нельзя мириться с тем,
Что среди нас зверье,
Оно как раз
Не требует подхода
И дележа чужое и своё…
Есть те, кто отдает
Безумные приказы,
Так не по-русски,
Против всех
Библейских истин,
И толстосумы,
Что плодят заразу,
Скупая души тех,
Кто злобен и корыстен…
Проклятье им,
Всю ненависть людскую
За их бесчеловечные дела,
За то, что
Растоптали нашу веру,
За совесть и за честь,
Спаленные дотла…
А вы, писаки
Розовых в горошек,
Припудренных
И лживых небылиц,
Стеклянные глаза
Прекрасно отражают
Отсутствие ума
В пустом провале лиц…
Я ненавижу вас,
Лепечущих и жалких,
В вас всё мертво
И в каждом слове мрак.
Молчащий сфинкс
И тот красноречивей
Всех ярых болтунов
И мнительных писак…
На Оке, на матушке,
подле Константиново
я присел на травушке,
над рекой пустынною…
Что же ты Серёженька,
поспешил к Всевышнему?
Твои песни нужные
нынче еле слышные.
Облетевший тополь твой,
с белою берёзою
дань тебе отдав листвой,
плачут не тверёзые…
Как твои забыть слова,
о великой родине?
Я иду по той тропе,
что тобою пройдена…
Не родить земле моей
на тебя похожего
хулигана яркого,
для Руси пригожего
Что же ты Серёженька,
поспешил к Всевышнему?
Твои песни нужные
нынче еле слышные.
У нас в России белую ворону
окрасят в обязательном порядке;
пасущееся стадо, чтоб у трона
телилось без проблем, по разнарядке.
Сбивать с пахвей стада одной вороной -
неладно, нечестиво и негоже…
Карателей полно подле короны:
несоответствующих можно и по роже!
Трудно нам чужого - пожалеть, услышать;
очевидно бедному - хлеба дать кусок.
Если сердце ёкнет, мы прикажем: Тише!
Смилуемся может… Но, не здесь, не в срок…
У чужих ведь тоже бед родных хватает.
Плачут те чужие - мы гуляем, пьём.
Может в день какой-то, дать чужому чая,
или даже пива, иль коньяк, иль ром…
За чужою дверью плачет чья-то мама,
или бьёт старушку алкоголик сын.
На чужом вдруг теле кровоточит рана, -
забинтуй чужого; дай ему алтын!
За чужой гримасой - муки и страданья.
Может не напрасно - подойти, помочь?
Пусть, хотя бы - словом; было бы желанье.
Мне чужой Никитин так помог, точь-в точь…
Ох, невесело стало в посёлке,
Не играет гармонь у реки.
У избушек берёзы да ёлки.
- Отзовитесь, друзья - земляки!
Виновато ли лето сырое?
Но с работою - дело табак!
Пусть церквей здесь и выросло втрое,
Да вот с душами что - то не так.
Не слыхать по ночам молодёжи,
И мальцы во дворах не шалят.
А чиновников сытые рожи
Вдоль дороги с плакатов глядят.
Будто всё затаилось в округе
В ожидании злых новостей.
Догнивают мечи и кольчуги,
Средь запуганных нет бунтарей.
И не радует нынче природа,
Не зовёт непроглядная даль.
И опять на дворе непогода,
И не вырвать из сердца печаль!
Я ненавижу вас, кто рад войне!
Безумной, злой, меж братьями по крови.
Живя в распятой, сумрачной стране,
Жуют лапшу диванные герои.
Я ненавижу вас, кто сеет смерть!
И мне чужих не надо территорий.
Идёт к концу лихая круговерть,
И вот уж шапка вспыхнула на воре.
Я ненавижу вас, кто продал Русь!
Набив валютой банки и карманы.
А Шевчуком за истину горжусь,
Пусть вам поют Киркоров да Газманов!
Настанет час, закончится война!
Но не порвётся дружбы пуповина.
И лопнет ложь, и канет сатана.
Будь славна Русь! Будь славна Украина!
что ж ты, осень, ни одним грехом не мазана,
так предательски сбегаешь в октябре?
чтож ты, память, как иголки дикобразовы,
протыкаешь порой, душу на заре?
…
серебристый иней стелится узорами,
разукрасив ветки уличных кустов,
за досужими, пустыми разговорами,
промелькнула осень, скрывшись за углом…
вечера уже туманные и ранние,
по ночам резвится юноша - мороз,
может, это - исполнение придания,
в старину ещё, написанный прогноз?
а быть может - просто, перемена климата,
что становится всё ближе день за днём …
но из нас погоде веру всю не вымотать!
под себя, коль надо, целый мир прогнём!
нам до фени катаклизмы всякоразные,
не страшит нас ни подагра, ни цирроз…
и пускай сбегает осень, слякоть грязная,
будем жить! прорвёмся. пофигу мороз!
Ценю открытых.
По жизни, я ценю людей открытых,
Пускай они всё скажут мне в лицо.
Чтоб не быть грязью со спины облитым,
То правило - для истинных бойцов.
Есть те, кто даст вам кучу комплиментов,
А за глаза, всем скажет, - Он плохой!
Опасно допускать таких моментов,
Людей таких, пошлите стороной.
Нет общего с хорошею манерой,
В поступках, взглядах пробивает ложь.
Певец поющий песни под фанеру,
В сердца людей и душу их не вхож.
И как бы мастерски, он это не обставил,
Настанет миг и маски все падут.
Такой момент всех на места поставил.
Зачем нам нужен лицемерный друг?
Обманутый, когда-то прозревает,
Не даст манипулировать собой.
Наивность доброта здесь пропадает,
В них нету смысла, глупый и дурной.
Друзья всегда останутся друзьями,
А лицемер, со временем - одним.
Река водой заполнится ручьями,
Стать озеру со временем - сухим.
Таких мне жалко, времени сильнее,
Пространство им на откуп не отдам.
Пусть жизнь накажет, ну, а Бог больнее,
Нечистоплотный - не помеха нам!
Copyright: Александр Сауков, 2017
Свидетельство о публикации 117 101 407 951
- За напиточки стоялыя,
Да за яства дивно сахарны
Не заманит Запад русичей
Пированьем-жырованьицем.
Мы давить их будем трактором
В поле чистом,
Да поскакивать!
- Чужестранцев?
- Ты ослышылсе.
Я про снеди санкционные.
Серая грязь наших дорог
Кругом голытьба, нищета
Кто-то с похмелья, встать не смог
В разрухе ковыляет страна
Нет у людей даже сапог
И оборвана в обоях стена
А где-то казенные дачи
И телевизоры смотрят Хитачи
Народ стоит в очередь колбасой
Карточки, бабушки, очки
А кто-то на поезд и вон долой
Чуют хорошую жизнь, там в дали
А нам как быть в стране нагой
Или жить на скудные гроши
Куда пойти- куда податься
Или за трояк на дороге отдаться
Вокруг рэкет, барахолки стрельба
Длинные очереди в универмаги
Барыги шныряют туда сюда
А всего, полно на складе
Безысходность не уйти никуда
В развале ковыляет страна
А у кого-то то круглая морда в окладе
И живет спит в шоколаде
затронута тема 90-х
есть песня на эти слова
написанная мной
Наш мир.
Скажите, жизнь какого цвета,
Кто сможет дать такой ответ?
Зелёный может, цвета лета,
А может быть, как солнца свет.
Кому-то черная, как кофе,
Кому-то белая, как снег,
Здесь мнений много - философий,
В реальности, такого нет.
Конечно будет многоцветной,
Как осень красной, золотой.
Ни кто не даст ответ конкретный,
Что станет с розовой мечтой?
Наш мир имеет много звуков,
Попса звучит, тяжелый рок.
Симфонии, кому-то - скука,
Зачем судить не буду строг!
Наш мир имеет разный запах,
Ванильных булок, пирогов.
И так живем мы тихим сапом,
Средь перегара и духов.
Наш мир бывает многогранным
И жизнь конечно не проста.
Свободный выбор Богом данный,
Уродство или красота.
Нет в мире нашем совершенства,
Бомжи, автобусы в час пик.
Здесь не получите блаженства,
Жизнь не в компьютере ваш ник.
Там злые люди, ругань, давка,
На выход, некуда ступить.
Успеть до двери, ставьте ставки,
Глоток водички бы испить.
На тротуаре, мусор в баке,
Скрипит разбитое стекло.
Стоят голодные собаки,
Фонарь сгорел, уже темно.
Все потому, что жизнь такая,
Не верит, грешный человек.
Иначе будет жизнь другая
И мир, которого здесь нет.
Copyright: Александр Сауков, 2017
Свидетельство о публикации 117 101 005 161
Мне хочется в двадцатый век вернуться
И побродить по улочкам моим.
Хоть на минутку юности коснуться,
Сгореть от пламени вдруг вспыхнувшей любви.
Мы пели у костра под звук гитары,
Гуляла ласковая ветвь ветров.
Под треск огня всю ночь кружились пары,
К утру рождалась новая любовь.
И нам не надо было миллионов,
мы богатели сердцем и душой.
Просматривали фото из альбомов,
Делились в дневниках своей мечтой.
Взахлёб читали Пушкина, Толстого,
Асадова, Есенина, Джалиль.
Стихами восхищались Щипачёва,
Они зажгли в нас творческий фитиль.
В кино бежали дружною толпою,
Затем бродили вместе до утра.
Могли за друга постоять горою.
И нас не выбить было из седла.
Общались мы без всяких телефонов,
Без монитора, скайпа, SMS,
Не знали никаких мы спа-салонов,
И одевали то. что у нас есть.
Мы редко наблюдали подлость, трусость,
Всё больше милосердие, добро.
Мы комсомольцы были в нашу юность.
Где каждый подставлял своё плечо.
И так мне хочется туда вернуться,
В тот славный, памятный двадцатый век.
Уснуть и в том векУ суметь проснуться,
Где честно жил советский человек.
я знаю, что это значит -
смотреть в потолок ночами
и слушать, как дождь играет
унылый осенний блюз.
курить по четыре пачки
и жизнь принимать клочками,
идти по обрыва краю,
неся непосильный груз.
я знаю, что значит - время,
убитое мимо цели,
и кислое послевкусье
от старых остывших пьес.
как память стучится в темя,
как воют в душе метели,
когда умирают чувства,
укрывшись в дремучий лес.
но лучше всего я знаю,
когда среди пепелища,
на брошенной магистрали,
в следах от сбежавших крыс,
душа, ожидая рая,
который так сердце ищет,
из новых совсем деталей,
себе возрождает жизнь.