Кот знает - если он не озаботится быть вовремя накормленным - никто не озаботится. Это суровая реальность жестокого мира. Поэтому, мои котоцефалы разработали систему мер и регламент взаимодействия для получения еды регулярно и вовремя, используя орально-вербальные и тактильно-силовые методы.
Атональное «а капелла» в диапазоне самых противных для человеческого слуха частот - с него начинается утро, когда под дверью спальни начинают изнывать оба моих леденящих душу леденца, мохнатые, уверенные и голодные до кончиков хвостов. Если бодрящий вой не достигает целей, то дверь упорно (с хренадцатой попытки) выбивается башкой кота Беляшика и тогда звуко-эмоциональный фокус переносится непосредственно в спальню. Такое легко поднимет мертвого и вот, я уже на кухне, крошу и разогреваю кипятком мясо-печеночную бурдомагу под гнетущими взглядами питомцев.
Чтобы я вдруг не заснул за столом и был контролируем, кошка Чернуха прыгает на табуретку рядом и жалобным, протяжным мяуканьем начинает обратный отсчет. Когда, по её разумению, отсчет заканчивается, она легонько цапает меня лапой и начинает отсчет снова. Этим она преследует несколько целей. Во-первых, ей нужна моя высокая мотививация к окормительной деятельности. Во-вторых, если я вдруг, внезапно выроню кусочек печени, она будет первой на подборе. В-третьих, ей это нравится.
Кот Беляшик просто ждет, режет нервные круги по кухне и мявчет, если мявканьем можно назвать то недовольное и раздражительное:
- Ммма, Ммма! - звучащее как сухой, резкий кашель, которым он как бы выражает свое веское мнение:
- Да, ёкарный же бабай! А нельзя ли как-то это все быстрее делать? Вставать пораньше или мелкую моторику рук развить. Чего копаемся-то? Тут, между прочим, целых два несытых кота голодают! Уж полночь минула, а хавчика все нет!
Апофеоз наступает когда я с тарелкой готовой бурдомаги поднимаюсь и иду накладывать им порции. Нервы у питомцев сдают и они в голос рыча, причитая и воздавая хвалу своим кошачьим богам, задрав головы ждут у мисок первых кусочков, которые срывают прямо с ложки. Потом наступает размеренный жор. Кульминация прошла, больше им с меня взять нечего.
Поев, Беляшик сценической походкой Фредди Меркьюри, вихляюще и расслабленно (только на четырех лапах и без микрофонной стойки) уходит на лоджию лежать в своей плетеной корзине с видом «We Are The Champions». А Чернуха, если я не ушел на досып, а сижу, потягиваю кофе, падает своим мохнатым, мягким пузом мне на ступню, чтобы я, шевеля пальцами, делал ей массаж и сама от удовольствия, легонько, до крови малой, царапает меня молочным шагом своими лапами со страшными, неубирающимися когтями. Вот и утро пришло.