Сжала руки под темной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
Сказал, что у меня соперниц нет.
Я для него не женщина земная,
А солнца зимнего утешный свет
И песня дикая родного края.
Когда умру, не станет он грустить,
Не крикнет, обезумевши: «Воскресни!»
Но вдруг поймет, что невозможно жить
Без солнца телу и душе без песни.
…А что теперь?
УТЕШЕНИЕ
Вестей от него не получишь больше,
Не услышишь ты про него.
В объятой пожарами, скорбной Польше
Не найдешь могилы его.
Пусть дух твой станет тих и спокоен,
Уже не будет потерь:
Он божьего воинства новый воин,
О нем не грусти теперь.
И плакать грешно, и грешно томиться
В милом, родном дому.
Подумай, ты можешь теперь молиться
Заступнику своему.
Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой вернувшись с работы сказал:
«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки её погляжу.
А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля…»
Сердце к сердцу не приковано,
Если хочешь - уходи.
Много счастья уготовано
Тем, кто волен на пути.
Я не плачу, я не жалуюсь,
Мне счастливой не бывать.
Не целуй меня, усталую, -
Смерть придет поцеловать.
Дни томлений острых прожиты
Вместе с белою зимой.
Отчего же, отчего же ты Лучше, чем избранник мой?
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики
…А я была его женой.
Стояла долго я у врат тяжелых ада,
Но было тихо и темно в аду… О, даже
Дьяволу меня не надо! Куда же я пойду?
Говорила себе, что сильна,
Говорила себе, что жестока.
Допила эту чашу до дна
И ушла… ни любви, ни порока
Говорила себе, что с тобой,
Говорила себе, что я справлюсь.
Обманула себя, что ты мой,
Обещала себе, что исправлюсь.
Говорила себе, что люблю
И тебе я в любви признавалась.
Утешала себя, что уйду,
А ночами в слезах я купалась.
Говорила, что я не как все,
Но себя убеждала я дольше.
Я видала тебя в каждом сне,
Но себя я любила всё больше.
Говорила себе, что права
Ведь кто прав, тот обижен не будет.
Пусть болела от слёз голова,
Но я знала, что время рассудит.
Обещала себе, что стерплю,
А любовь меня била жестоко.
А потом поклялась, что уйду
И ушла… ни любви, ни порока.
Страшно выговорить, но люди видят только то, что хотят видеть, и слышат то, что хотят слышать. На этом свойстве человеческой природы держиться 90% чудовищных слухов, ложных репутаций, свято сбереженных сплетен. Несогласных со мной я только прошу вспомнить то, что им приходилось слышать о самих себе.
Двадцать первое, ночь, понедельник,
Очертанья столицы во мгле,
Сочинил же какой-то бездельник,
что бывает любовь на земле.
И от ленности или от скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки,
И любовные песни поют,
Но другим открывается тайна,
И почиет на них тишина,
Я на это наткнулась случайно,
И с тех пор я как будто больна…
Широк и желт вечерний свет,
Нежна весенняя прохлада.
Ты, опоздал на много лет,
Но все-таки тебе я рада…
Прости, что я жила скорбя,
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.
Широк и желт вечерний свет,
Нежна апрельская прохлада.
Ты опоздал на много лет,
Но все-таки тебе я рада.
Сюда ко мне поближе сядь,
Гляди веселыми глазами:
Вот эта синяя тетрадь -
С моими детскими стихами.
Прости, что я жила скорбя
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.
О тебе вспоминаю я редко
И твоей не пленяюсь судьбой,
Но с души не стирается метка
Незначительной встречи с тобой.
Красный дом твой нарочно миную,
Красный дом твой над мутной рекой,
Но я знаю, что горько волную
Твой пронизанный солнцем покой.
Пусть не ты над моими устами
Наклонялся, моля о любви,
Пусть не ты золотыми стихами
Обессмертил томленья мои, -
Я над будущим тайно колдую,
Если вечер совсем голубой,
И предчувствую встречу вторую,
Неизбежную встречу с тобой.