С нормальной мужику скучно,
как в филармонии. С психопаткой интересно,
никогда не знаешь, что она
выкинет и куда.
К сожалению, женщиной неопределённого возраста можно быть до определённого возраста.
Бунькин совершал обычную вечернюю прогулку. Неспешно вышагивал свои семь кругов вдоль ограды садика, старательно вдыхал свежий воздух, любовался желтыми листьями и голубым небом. Внезапно что-то попало Бунькину в глаз. Вениамин Петрович старательно моргал, тер веки кулаком - ничего не помогало. А к ночи глаз покраснел и стал как у кролика.
Сделав примочку со спитым чаем, Бунькин лег спать. Утром он первым делом подошел к зеркалу, снял повязку и обнаружил в глазу странное пятнышко.
- Уж не бельмо ли? - испугался Вениамин Петрович. - Сегодня же пойду к врачу.
На работе его так загоняли с отчетом, что он забыл про бельмо, а когда вечером вспомнил, не хватило сил подняться с дивана. К тому же болевых ощущений не было. «К врачу завтра схожу», - думал Бунькин, разглядывая глаз в зеркальце. Пятнышко стало больше и красивее.
- Когда в ракушку попадает песчинка, вокруг нее образуется жемчужина. А вдруг у меня то же самое? Вот был бы номер! - хмыкнул он.
- Жемчуг или бельмо? Эх, мне бы чуточку жемчуга, - бормотал Вениамин Петрович, укладываясь в постель.
Снились ему ракушки. Они раскрывались, как кошельки, и ночь напролет из них сыпались золотые монетки.
Утром Бунькин увидел в зеркальце, что пятно округлилось. На свету оно нежно переливалось всеми цветами радуги.
«Неужели жемчужина? - всерьез подумал Вениамин Петрович и присвистнул: - Что же делать? Пойдешь к врачу - удалят. Дудки! Грабить себя никому не позволю!»
После работы Бунькин пошел не к врачу, а в ювелирную мастерскую. Старенький мастер прищурил в глазу свое стеклышко и долго вертел в руках голову Бунькина.
- Странный случай, - прошамкал ювелир. - Или я ничего не понимаю в драгоценностях, но - даю голову на отсечение - это не подделка, а настоящий жемчуг! Это…
- А сколько за него дадут? - перебил Вениамин Петрович.
- Трудно сказать. Ведь это не речной жемчуг. И не морской. Но рублей пятьсот за такой глаз я бы дал не глядя…
Дома Бунькин долго разглядывал через лупу свое сокровище, щедро увеличенное и отраженное в зеркале. Потом сел за стол.
- Так. Значит, пятьсот рублей у нас есть. - Вениамин Петрович взял бумагу. - Пятьсот за три дня. Но она же еще расти будет. Вот это зарплата! - Бунькин начал складывать столбиком.
- Только бы под трамвай не попасть, - заволновался он. - А то еще хулиганы по глупости в глаз заедут. Такую вещь испортят, вандалы! Надо припрятать добро.
Бунькин смастерил черную бархатную повязку и элегантно перевязал голову.
- Вот так спокойнее, - улыбнулся он, глядя на бандитское отражение в зеркале.
На вопрос сослуживцев: «Что случилось?» - Вениамин Петрович кокетливо отвечал: «Да ерунда, конъюнктивит».
Жемчужина росла медленно, но верно. Скоро она заполнила полглаза, так что видеть ее Вениамин Петрович мог только вторым глазом, сильно скосив его.
Бунькин закупил литературу о жемчуге. О его добыче, росте в естественных и искусственных условиях.
Во время летнего отпуска он поехал на юг, к морю. Вениамин Петрович до посинения качался на волнах, вымачивая левый глаз в соленой воде. Морские ванны пошли на пользу, потому что вскоре, к большой радости Бунькина, почти весь левый глаз заполнила прекрасная жемчужина.
На работу Вениамин Петрович возвратился другим человеком. Несмотря на повязку, укрывшую глаз, вид у него стал независимый, гордый. Достоинство переполняло Бунькина, лилось через край. Чуть кто толкнет или скажет бестактность - Бунькин вспыхивал, как принц голубых кровей, и требовал удовлетворения немедленно. Виновный тут же просил прощения.
И тем трогательнее выглядела постоянная тревога Вениамина Петровича за судьбу сослуживцев, их близких, родных. Если, не дай бог, кто-то умирал, он непременно являлся на похороны. В газетах первым делом искал некрологи и, отпросившись с работы, спешил на панихиды совершенно незнакомых людей, где убивался и рыдал так, что его принимали за близкого родственника покойного. И никто не знал, что чужое горе оборачивалось для него жгучей радостью. Ведь после каждого промывания соленой слезой жемчужина делалась больше и свет испускала ярче.
Когда левый глаз практически перестал видеть, Вениамин Петрович решил - пора. Он пришел к ювелиру, развязал глаз и царственно опустил голову на стол: «Сколько дадите?» Старенький ювелир долго причмокивал и наконец сказал:
- В жизни не видел ничего подобного. У вас здесь не меньше десяти тысяч. Поздравляю!
Вениамин Петрович вышел из ювелирной мастерской, ощущая себя начинающим миллионером.
- А что ж это я иду как простой смертный? Да еще с повязкой? Не ворованное. Все честным путем. - Бунькин сорвал с головы черную тряпку и, размахивая ею, остановил такси.
- Большой проспект! - сказал он и, взяв из пачки шофера сигарету, закурил. Когда подъехали к дому, на счетчике было рубль десять.
- Извини, друг, мелочи нет! А с этой штуки у тебя сдачи не будет, - захохотал Вениамин Петрович, сверкнув на шофера левым глазом. Тут даже таксист не нашелся что ответить. Он вцепился в руль, и пока Бунькин поднимался по лестнице, в его честь гудел гудок машины.
С утра в учреждении Вениамина Петровича никакой работы не было. Огромная очередь выстроилась смотреть на богатство Бунькина.
И все разговоры были о том, как все-таки везет некоторым.
Целыми днями ходил теперь Вениамин Петрович со своей жемчужиной, рассказывал, показывал ее при дневном свете и для сравнения - при электрическом. Его угощали, приглашали в гости, показывали друзьям и родственникам. Он стал душой общества. Бунькин сам поражался, но каждая его шутка вызывала дружный заливистый смех. Естественно, он ни за что не расплачивался, говорил: «Потом отдам сразу» - и шире открывал левый глаз, откуда струился невиданный свет. В магазине испуганные продавцы отпускали товары в кредит, стоило ему лишь сверкнуть на них глазом. Он стал нравиться женщинам. Да! И молодым тоже. Они находили его неотразимым, похожим на какого-то киноартиста. А некоторые так прямо и называли его за глаза Бельмондо.
Но Вениамин Петрович был начеку и никому не отдавал свою руку, сердце и глаз.
Жить стало интересно. Одно, правда, беспокоило Бунькина - второй глаз. В нем абсолютно ничего не было. Белок, зрачок, и все. То есть глаз пропадал ни за грош!
Вениамин Петрович стал чаще гулять. Особенно в ветреную погоду. Ночью. Когда никого не было рядом. Он выбирал закоулки позапущеннее, бережно прикрывал левый глаз, широко открывал правый, но ничего путного не попадалось. Дома он пристально разглядывал правый глаз в зеркале - пусто. Ощущение было такое, будто грабят средь бела дня, а ты ничего не можешь поделать.
Но вот однажды, когда погода была такая, что хороший хозяин собаку не выгонит, Вениамин Петрович оделся потеплее и, с третьей попытки распахнув дверь, вылетел на улицу. Его закружило, понесло, обо что-то ударило, ткнуло в урну. Обхватив ее руками, Бунькин дождался, когда ветер немного затих, приподнялся на ноги, и, цепляясь за стену, добрался до дома. В правом глазу что-то приятно беспокоило. Взлетев на третий этаж, он ворвался в квартиру, бросился к зеркалу и замер. В правом глазу, в самом уголке, что-то сверкнуло! Сомнений быть не могло - там начала созревать новая жемчужина.
Вторая жемчужина росла так же, как и первая. Скоро Бунькин почти ничего не видел. Его все время сопровождали какие-то заботливые люди. Они водили его гулять, усаживали есть, укладывали спать, на ночь читали курс иностранных валют.
И настал день, когда Вениамин Петрович понял, что теперь принадлежит к избранному кругу очень богатых людей. Понял он это потому, что окончательно перестал видеть. Значит, вторая жемчужина достигла наконец нормальной величины.
Дальше тянуть не было смысла - пора начинать новую жизнь.
- Есть последняя модель «Жигулей». Цвет коррида.
- Это как выглядит? - спрашивал Вениамин Петрович.
- Ну, полная коррида. Бычья кровь. Внутри полное стерео.
- Это самая дорогая модель?
- Да.
- Беру!
Кто-то предложил Бунькину дачу на берегу моря:
- Двухэтажная. Гараж. Огромный участок. И под окном море-океан синее.
- Синее? Это в каком смысле? На что похоже?
- Ну, как небо, только жидкое. С утра до вечера прибой - шшш.
- «Шшш». Это хорошо! - Вениамин Петрович улыбался. - «Шшш». Это то, что надо.
Ему позвонили:
- Есть женщина немыслимой красоты, и пока что ничья. Берете?
- А какая она из себя?
- Фигура немыслимая. Непонятно, откуда что растет. Ноги стройнющие!
- Большие?
- Большие. Бюст. Два бедра. Глаза - изумруды, волосы…
- Изумруды? Большие?
- Огромные!
- Беру!
Осталась только формальность: отоварить жемчужины.
Вениамин Петрович, естественно, лег на операцию не к кому-нибудь, а к самому лучшему специалисту и просил об одном: черт с ним, со зрением, главное не повредить жемчужины.
Через два часа сложнейшая операция кончилась. Бунькину вручили небольшую коробочку. Там на черном бархате грелись в свете люстры два роскошных чуда природы. И Вениамин Петрович их видел двумя глазами.
- Одну пущу на расходы, а вторую - на черный день. - Бунькин ласково погладил жемчужины.
Друзья на машине домчали его до мастерской старенького ювелира, но она не работала, оказалось, старичок накануне скончался. Тогда со смехом и криками помчались к магазину «Покупка драгоценностей у населения».
Вениамин Петрович распахнул дверь, выложил на прилавок свое сокровище и сказал: «Примите, пожалуйста, у населения!»
Приемщик с коробочкой ушел в заднее помещение и минут через десять вернулся, но уже с милиционером.
- Извините, - сказал он, - это фальшивые жемчужины. Очень ловкая, но подделка.
- Какая подделка? - У Бунькина потемнело в глазах. - Вы соображаете, что несете? Позовите директора!
- Забирайте свои финтифлюшки, гражданин, и уходите, пока не арестовали, - сказал милиционер, мысленно сверяя бледный фас Бунькина с профилями разыскиваемых преступников. Но Бунькин ни на кого не был похож. Даже на себя.
Вениамин Петрович выбрался на улицу и, прислонившись к стене, зарыдал никому не нужными теперь слезами. Бунькин с ужасом смотрел на слепящее, мокрое от его слез солнце, влажное небо, бестолково спешащих людей и ясно понимал: жизнь кончена.
ДОЗЫ ПРИЕМА КРЕПКИХ АЛКОГОЛЬНЫХ НАПИТКОВ (в граммах)))
100 - Вам хочется начать все сначала и первым делом пропустить
еще стопочку.
200 - Вас просто пучит от любви к ближнему, особенно если
ближним является женщина.
300 - У вас открылись глаза, все вокруг братья и вы ищете кому
за них перегрызть глотку.
400 - Все вокруг - скоты.
500 - Доза - философская. Мозг переполняют гениальные идеи, а поганый рот не может перевести их на русский язык.
600 - Вы поднимаетесь над миром на головокружительную высоту,
на которой вас почему-то начинает тошнить.
700−800 - Ничего не помните, но очевидцы уверяют, будто все это
натворили вы. Значит, в роду был-таки Илья
Муромец!
900 - Возникает остро режущее чувство: как же так, жизнь уже
почти прожита, а дерево не построил, дом не родил, сына не посадил. Захотелось начать все менять и встать, а удалось
только пукнуть и лечь. «Официант, еще сто грамм под третий
стол. За присутствующих здесь дам».
1000 - Ну вот, еще одним литром водки на свете стало меньше.
Ты глянь
Вась, ты посмотри какая женщина! Видал? Ножка оканчивается каблучком естественно, словно так и родилась на свет.
Ты никогда не стоял на каблуках, Вась? Я по молодости минуту стоял, потом неделю лежал. Это прием дзюдо, стопу выворачивает. А они, смотри, на каблуках бегают! Они на них по лестнице вверх к ребенку больному. Они на каблуках вниз к начальству на ковер быстренько. На каблуках ждут, на каблуках надеются, плачут на каблуках, целуются - живут на каблуках, Вася!
А все ради чего? За что страдают? Чтобы ножка казалась длиннее, а спинка - короче. И так кажется, Вася. Смотри, кругом одни ноги. Как в лесу, честное слово! Мы думаем, как бы дойти, они - о том, как пройти.
Вася, кто-нибудь смотрел на твои ноги? А ты на них смотрел? Правильно, твои ноги никого не волнуют. А ее ноги волнуют всех. Вишь, озираются! Она свои ножки легкие переставляет и глазом даже не ведет, потому что спинным мозгом чувствует: сзади все в порядке, мужики шеи вывернули, окосели. А ей больше ничего и не нужно, Вась! А нам нужно. Тут наша слабость и ее сила.
А сколько еще на ней непростого на кнопочках, крючочках, шнурочках - ты бы во всем этом задохнулся, Вася, а она дышит. Причем как! Посмотри, посмотри! Слева!
Грудь поднялась, опустилась, опять поднялась. Что делает, а? Просто она так дышит. А у тебя, Вася, дыхание перехватывает, хотя твою грудь ничего не стесняет, плевать ты хотел на свою грудь: Глянь на ее лицо, Вась! Правей!
Ага! Ну как? Это ты побрился - и король, а не побрился - тоже король, только небритый. А у нее посмотри: Да не показывай ты пальцем! Достаточно, что я газетой показываю. Смотри: крем, тени, тушь, помада, румяна, тон. И все так положено, ни за что не догадаешься, где кончается лицо и начинается косметика.
Ты никогда не красил глаза, Вася? Да они у тебя и так красные! А она каждый день глазки себе рисует. Ее глаз - произведение искусства. Глаз женщины, это надо видеть, Вася, если она тебя в него пустит! Смотри, смотри, какая пошла! Не та, эта еще лучше! Ну как тебе моя? Кажется, утром так и вскочила с постели румяная, глаз под аккуратно растрепанной челкой горит. Кажется, все у нее хорошо. Спрятала неприятности под румяна, обиду по скулам вверх в стороны развела, слезы назад втянула - и взгляд получается влажный: Вась, я от них балдею! Ты посмотри, пуговка у нее на блузочке вроде бы расстегнулась. У тебя расстегнулась, оторвалась - это небрежность, Вася. А у нее на одну пуговку не застегнуто - тут точный расчет, тайный умысел. Попробуй глаза отвести. Не можешь. И я не могу. Никто не может. А всего-то расстегнута одна пуговка. Учись, Вася!
А ты представь, сколько на все это надобно времени. И где его взять? Ведь в остальном у нас все полы равны. Материальные ценности создают наравне, вот этим вот пальчиком с гладеньким ноготком. А в свободное время рожают в основном они, Вася. Я узнавал - они! И кормят нас они, и Софья Ковалевская при всем том была женщиной. Когда успевают? Да, зато им бриться не надо! Это ты прав. Это они себе выбили. А кто еще станет слушать нас, почему мы не стали, кем могли, а стали, кем стали, и кто виноват - всю эту ежевечернюю тягомотину слушают они, одной рукой стирая наши рубашки, второй стругая картошку, третьей воспитывая наших
бездарных детей. А после всего кремом почистив зубы, а пастой покрыв лицо, падают замертво в постель, где бормочут спросонья одно: <Гражданин, вы тут не стояли!> Вот так годами терпят нас и живут рядом с нами, ни разу толком не изменив, храня верность черт знает кому! И при этом еще норовят одеться по моде. Да! Ты знаешь, что такое <модно>, Вась?
Когда надето оба носка, причем одного цвета? Сильно сказано.
А у них журнальчики, выкройки. Ночами чего-то шьют, плетут, вяжут, либо пытаются подогнать фигуру под то, что достали.
А для чего они муки терпят? Что им надо? А надо им всем одного: семьи, гнездышка, плеча надежного рядом.
И снится им сказочный принц вроде тебя, Вася!
По просьбам наших читателей, наша газета будет выпускаться в рулонах и без текста…
Добрые советы незамужним дамам!
Наслушался, начитался я женского плача на тему «Как заарканить мужика» да и решил я с дамам немного помочь, советами конечно!
Мужика надо брать в мужья теплым, пока к тебе не остыл. Он еще толком глаз не положил, может, в упор тебя не видит, а ты уже планчик в мозгу накидай: как его женить на себе в сжатые сроки.
Подставь ему ножку - во-первых, ее увидит, во-вторых, растянись рядом с ним - перелом лучший повод для знакомства.
Пригласил в ресторан, а тебе не в чем идти! Мол, купила новые клипсы, а к ним нету ни платья, ни сумочки, ни туфель, ни пальто! Купит. Пока в организме влюбленность, он не будет экономить. А потом посчитает, сколько в тебя вбухал, и пожалеет кому-то отдать! Поэтому тряси его до свадьбы как грушу, после свадьбы не вытянешь ничего!
Понахальнее, понаглее! Иначе нельзя. Выскользнет! Вон сколько на белом свете хорошеньких, умненьких, скромненьких до конца дней ни одного мужа не заарканили! Им гордость не позволяет на шею вешаться! А не повесишься вовремя на шею сама, кто поможет повеситься в старости?
Бери его на испуг. Чуть что - я в положении. Это для него самое страшное! Будто не ты в положении, а он сам! Припугнула и сразу покупай соски, распашонки, буквари. Пусть смирится, что он отец. А потом, узнав, что отцом быть не обязательно, на радостях может жениться.
И все по плану, когда что позволить, когда по физиономи дать - чередуй, это возбуждает. Есть еще хороший приемчик: шли, разговаривали - вдруг на ровном месте в слезы и убегай! Хоть на дерево влезь - догонит. Это же как кошка с собакой. Пока кошка сидит - собака вялая. Кошка рванула - собака за ней! Шерсть дыбом, в глазах интерес! Природа! Секс начинается с беготни. Но помните! Свадьба - вот задача, которую перед нами ставит партия и правительство! А потом он уж никуда не денется, хотя никому и не нужен, главное, расписаться. Это они до свадьбы копытом бьют; фыркают, о свободе треплются. Вот женится - поймет, что за сладкое слово «свобода»! На минуту из дома вырвется и счастливый! Свобода, когда есть откуда бежать!
Да пусть бегает, важно жениться! «Любит, не любит», - это для пионеров. Главное, расписаться. Как у людей чтобы. Да, есть муж! Вон пасется рыжий, с яблоком!
В старые добрые времена, говорят, мужика можно было брать голыми руками: увидев край туфельки - в обморок падал! Сейчас такие экземпляры только в заповеднике. Поэтому надо окружать его лаской со всех сторон, загнать в угол и там брать за глотку!
Как до постели дошло, - тут отступать некуда, это Бородино! Шепнул ночью в забытьи «люблю», - врубай свет, вызывай понятых. «Повтори при людях, что ты сказал?» Он жмурится, простынкой маскируется, а ты ему: «В глаза! В глаза! Что ты сказал? Повтори!». Куда он денется при свидетелях! А лучше магнитофончик. Брякнул ночью «милая» или что покруче, а ты ему запись утром прокрути: «Вам знаком этот голос? Или мы расписываемся, или завтра это прозвучит по „Голосу Америки“!» Поплачет и поползет в ЗАГС как миленький.
Поняли? Мужика надо брать живьем, пока тепленький! Ходить на него лучше весной и летом. В нем тогда кровь бродит, подпускает близко, из рук ест. А ты его прикорми, накидай мясца, накроши зелени, соусом помани, пивка, а то и водочки налей, а как наестся, напьется ты его тяжелым по башке и в ЗАГС.
Если вам эти советы не помогут то вам ничто не поможет!!!
Удачной охоты!!!
Семен Альтов
1 стадия
Всю ночь гуляешь, пьешь, черти что делаешь, а утром по тебе ничего не видно.
2 стадия
Всю ночь гуляешь, пьешь, черти чем занимаешься, а утром это все по тебе видно.
3 стадия
Всю ночь спишь, не гуляешь, не пьешь, ничем вообще не занимаешься, а утром у тебя такой вид как будто всю ночь пил, гулял, черт знает чем занимался.
Я желаю всем, чтоб третья стадия наступила как можно позже.
Ты глянь
Вась, ты посмотри какая женщина! Видал? Ножка оканчивается каблучком
естественно, словно так и родилась на свет.
Ты никогда не стоял на каблуках, Вась? Я по молодости минуту стоял,
потом неделю лежал. Это прием дзюдо, стопу выворачивает. А они, смотри, на каблуках бегают! Они на них по лестнице вверх к ребенку больному. Они на каблуках вниз к начальству на ковер быстренько. На каблуках ждут, на каблуках надеются, плачут на каблуках, целуются - живут на каблуках, Вася!
А все ради чего? За что страдают? Чтобы ножка казалась длиннее, а спинка - короче. И так кажется, Вася. Смотри, кругом одни ноги. Как в лесу,
честное слово! Мы думаем, как бы дойти, они - о том, как пройти.
Вася, кто-нибудь смотрел на твои ноги? А ты на них смотрел? Правильно,
твои ноги никого не волнуют. А ее ноги волнуют всех. Вишь, озираются! Она
свои ножки легкие переставляет и глазом даже не ведет, потому что спинным
мозгом чувствует: сзади все в порядке, мужики шеи вывернули, окосели. А ей больше ничего и не нужно, Вась! А нам нужно. Тут наша слабость и ее сила.
А сколько еще на ней непростого на кнопочках, крючочках, шнурочках - ты бы во всем этом задохнулся, Вася, а она дышит. Причем как! Посмотри,
посмотри! Слева!
Грудь поднялась, опустилась, опять поднялась. Что делает, а? Просто она
так дышит. А у тебя, Вася, дыхание перехватывает, хотя твою грудь ничего не стесняет, плевать ты хотел на свою грудь: Глянь на ее лицо, Вась! Правей!
Ага! Ну как? Это ты побрился - и король, а не побрился - тоже король,
только небритый. А у нее посмотри: Да не показывай ты пальцем! Достаточно,
что я газетой показываю. Смотри: крем, тени, тушь, помада, румяна, тон. И все так положено, ни за что не догадаешься, где кончается лицо и начинается
косметика.
Ты никогда не красил глаза, Вася? Да они у тебя и так красные! А она
каждый день глазки себе рисует. Ее глаз - произведение искусства. Глаз
женщины, это надо видеть, Вася, если она тебя в него пустит!
Смотри, смотри, какая пошла! Не та, эта еще лучше! Ну как тебе моя?
Кажется, утром так и вскочила с постели румяная, глаз под аккуратно
растрепанной челкой горит. Кажется, все у нее хорошо. Спрятала неприятности
под румяна, обиду по скулам вверх в стороны развела, слезы назад втянула - и взгляд получается влажный:
Вась, я от них балдею! Ты посмотри, пуговка у нее на блузочке вроде бы расстегнулась. У тебя расстегнулась, оторвалась - это небрежность, Вася. А у нее на одну пуговку не застегнуто - тут точный расчет, тайный умысел.
Попробуй глаза отвести. Не можешь. И я не могу. Никто не может. А всего-то
расстегнута одна пуговка. Учись, Вася!
А ты представь, сколько на все это надобно времени. И где его взять?
Ведь в остальном у нас все полы равны. Материальные ценности создают
наравне, вот этим вот пальчиком с гладеньким ноготком. А в свободное время
рожают в основном они, Вася. Я узнавал - они! И кормят нас они, и Софья
Ковалевская при всем том была женщиной. Когда успевают? Да, зато им бриться
не надо! Это ты прав. Это они себе выбили.
А кто еще станет слушать нас, почему мы не стали, кем могли, а стали,
кем стали, и кто виноват - всю эту ежевечернюю тягомотину слушают они, одной
рукой стирая наши рубашки, второй стругая картошку, третьей воспитывая наших
бездарных детей.
А после всего кремом почистив зубы, а пастой покрыв лицо, падают
замертво в постель, где бормочут спросонья одно: <Гражданин, вы тут не стояли!> Вот так годами терпят нас и живут рядом с нами, ни разу толком не изменив, храня верность черт знает кому!
И при этом еще норовят одеться по моде. Да! Ты знаешь, что такое
<модно>, Вась?
Когда надето оба носка, причем одного цвета? Сильно сказано.
А у них журнальчики, выкройки. Ночами чего-то шьют, плетут, вяжут, либо
пытаются подогнать фигуру под то, что достали.
А для чего они муки терпят? Что им надо? А надо им всем одного: семьи,
гнездышка, плеча надежного рядом.
И снится им сказочный принц вроде тебя, Вася!