Превращая разум в циничный нож,
подрезала крылья душе. И пусть.
Продавала веру за медный грош,
а она шептала: «еще вернусь».
Прижигала в сердце синдром потерь,
зажимая волю и боль в горсти.
Я надежду выставила за дверь,
а она теперь на крыльце гостит.
Запирала память в глухом скиту,
В чёрный омут выбросила ключи.
Я в подушку выплакала мечту,
а она мне птицей в окно стучит.
Серебро жалела сердечных слов
и платила золотом за покой.
Я в могилу выселила любовь,
а она является в сны живой.
.Мне ж с тобою даже асфальт - батут,
и от фраз холодных так горячо.
Нелюбимых ангелы не спасут,
а любимым демоны нипочем.
время не лечит, время дает переждать… снимает симптомы, приглушает боль, позволяет пожить… со временем просто начинаешь забывать… лица тех, кого обещал найти… и убить…
Дьявол назначит вам тысячи плетей,
Скрученных из обожженной в аду кожи…
Я проклинаю вас, пусть мне вернуться может…
Одесса-мама хоронит своих детей (
Нежностью Тебя, укутать,
Растворяясь,
Телом по телу,
По голой мечте.
Руки, мысли…
Мечтают.
Выхода нет
Сколько лет прошло, все о том же гудят провода,
Все того же ждут самолеты.
Девочка с глазами из самого синего льда
Тает под огнем пулемета.
Должен же растаять хоть кто-то…
Игнорирование - старейший и самый жестокий способ эмоционального насилия.
Я думала, что мне не пережить
Ни эту ночь, ни день, что будет после
Но жизнь нельзя на завтра отложить
И на потом ее не переносят
Если болит, то, значит, еще жив
Если трофей, значит, была охота
Разрушив замок из песка, прилив
Умчался, чтоб разрушить еще что-то
Мои ошибки только лишь мои
Мои победы… их не так уж мало
Если ушел… что ж, значит, разлюбил
Я на одну разлуку старше стала
Варя боится представить плод,
Варя не хочет детей рожать,
Ей ненавистен мужчина тот,
Кто ей внушает диагноз «мать».
Нет, ей не жаль для ребёнка тить,
Да и приятен бывает секс,
Просто так подло: детей плодить
И, не спросив, их бросать в процесс;
Видеть как, в корчах рождённый Бог,
Вырастет и, разливая йод,
Сгинет в войне за страстей клубок,
Или себя по частям убьёт,
Видеть в глазах: состраданья прах,
Верность - когда на обузе шаль.
Лучше остаться в пустых стенах -
Будет не так тяжело дышать.
Парни не знают девиц честней -
Варя не та, кто мусолит бредь.
Варя не хочет рожать детей.
Варя не хочет иметь детей.
Варя не может иметь…
Вначале все на свете старше нас. Мы младше других детей во дворе, младше задавак-первоклашек - какие же они большие, божемой, в одном из них целых метр двадцать роста. Мы младше второклассников, третьеклассников, старшеклассников, студентов. «Он уже на третьем курсе, «она уже окончила институт» - а мы еще нет. Мы столько всего еще нет.
Мы моложе взрослых - конечно же, мы моложе взрослых. Они повсюду, мы смотрим на них снизу вверх (а потом - и сверху вниз, но какая разница). Они везде. Мир принадлежит им, а мы принадлежим себе. Они, правда, считают, что и мы принадлежим им. Но мы-то знаем, что нет.
Мы говорим про кого-нибудь: «Он не с нами, он же взрослый!». Он - лет двадцати, тридцати, сорока. Другой породы. Мы самое новое, что есть в этом мире.
Потом весь мир начинает потихоньку нас догонять. Младшая сестра гуляет с мальчиком (какие мальчики, я ей пеленки менял!). Соседка-ровесница вышла замуж. Так рано? Почему «рано», ей двадцать пять… Одноклассница в парке катает коляску, прогульщик из старой школы водит «Тойоту», хулиган и гроза района уже отсидел, уже женился, уже развелся…
Но это все еще ничего. Это еще - «они», не мы. «Им» - можно. Они могут жениться, рожать детей, водить автомобиль, играть на бирже и выступать по телевизору. А у нас бежит другое время. Мы можем писать шпаргалки, кататься на велосипеде, рвать малину с куста и точно знать, что бабушка - бессмертна.
А потом и бабушка не бессмертна. А потом и мама.
Как «мама», почему «мама», это же значит, что мы уже не маленькие, да?
Мир продолжает катиться нам навстречу.
Мы уже старше всех парикмахеров, барменов и официанток.
Продавщиц и учительниц.
Водителей и медсестер, девочки-массажистки и тренера в тренажерном зале.
Мы старше соседки, соседкиного мужа - бухгалтера в нашей фирме, соседкиной дочки - ей в этом году поступать, и ее репетитора - да он родился в том году, когда мы поступали!
Дети восьмидесятого года рожденья где-то работают и даже давно начальники. Дети девяностого года рождения играют свадьбы. Дети двухтысячного года рождения… Подожди, подожди. Какой двухтысячный год? В двухтысячном году начнется новый век, а мы станем старыми, да? Глупость какая, откуда двухтысячный год, не бывает таких годов.
Но мы все еще младше. Мы младше политиков, адвокатов, деканов, психологов и врачей.
Главное - врачей.
Сначала мы младше их всех, даже терапевта, и это привычно. Потом мы уже старше терапевта, но младше стоматолога. Догоняем стоматолога, зато остается хирург. Хирурги очень долго старше нас. Это приятно: мы в надежных руках.
До тех пор, пока в больнице (пустячная операция, какие-то полипы, ну что у меня может быть серьезного, я тебя умоляю) нам не протягивает профессионально отмытую руку совсем молодой человек. Мы вздрагиваем, не доверяем: он же моложе нас, когда он успел стать хирургом? Ладно, расслабься, не в возрасте дело. У этого юноши все-таки наверняка приличное образование, в его неприлично юные сорок… семь…
Дольше всех старше нас остаются онкологи. Но и они сдаются - перед теми, кому повезло.
Последним младше нас оказывается врач-гериатр. И даже психогериатр (должен же хотя бы на эту специальность быть возрастной ценз… или все-таки нет?).
И вот тогда, когда гериатр моложе нас на двадцать лет, а его медсестра - в четыре раза, когда у соседей родители, а иногда и деды годятся нам в сыновья, когда студенты пишут в анкетах год рождения, похожий на номер нашего первого домашнего телефона, когда моложе нас уже абсолютно все - тогда уже наплевать.
Какая разница, сколько им лет. Важно, что мы уже можем все то, чего они пока не могут. У нас уже все получилось: ведь отныне «те, кому повезло» - это мы.
В этом году мы уже живы. В этом году мы уже отметили день рожденья. В этом году уже не будет жарко, в этом году уже не будет ливней, в этом году уже лето, а следующей зимы, может быть, вообще не будет. Мы все детство об этом мечтали: чтобы не было следующей зимы.
Выйти на улицу, посмотреть на небо, посмотреть на голубей, которые вылупились уже после того, как нам сравнялось девяносто. Все на свете произошло уже после того, как у нас уже все произошло.
Мы уже «еще не умерли», а они еще «уже родились». Мы уже вышли на пенсию, когда эта невеста ходила в ясли. Мы уже хоронили друзей, а сегодняшний премьер-министр еще учился в начальной школе. Зато мы есть. У нас, в отличие от остальных, это уже «зато».
А главное - мы уже поняли, что самое интересное у нас-то как раз впереди. Вот оно, уже маячит за поворотом. Но тем, которые все моложе нас, этого не понять. Как младенцу не понять трехлетку. Как первокласснику не понять жениха. Как студенту не понять декана.
Жаль, что ни капли от этого понимания не передать тем, кто младше нас.
Тот, кто стоит над всеми, может видеть и слышать всех, но он не должен меняться ради них.
Незавтрашние мечты
Это ещё не завтра. Но уже не сегодня.
Плавно рванув со старта, я опущусь по сходням
И, переплывши Лету к тем, кто ещё не с нами,
Я приручу комету и замешу цунами,
Я залатаю дыры - чёрные и не очень,
Я запрещу мундиры и обогрею осень,
Плотно спряду дождинки, ландыши нарисую,
Выучу без запинки, как по тебе тоскую,
Звёзды протру до блеска, выкормлю мамонтёнка,
Перемотаю леску (та ещё работёнка!),
Перемешаю карты и насмешу валетов,
И посажу за парты местных авторитетов,
Я перекрашу клёны в очень приятный синий,
Путникам утомлённым высыплю апельсины,
Я расхлебаю кашу - выскребу даже донце,
Снега к зиме наквашу и поболтаю с солнцем,
Высажу бабу с возу и обниму кобылу,
Нежно проветрю воздух, чтобы не жарко было,
Я помирю народы и рассажу по странам,
И обезболю роды, и зарубцую раны,
И успокою Таню, новый куплю ей мячик,
Раскочегарю баню, выгоню неудачи,
И, на авось надеясь, слёзы утру Кончите,
И приведу, робея, Мастера к Маргарите,
Переучу вампиров - пусть молоко хлебают,
Не сотворю кумира и по весне растаю…
Лунный полтинник свалился из тучи
В цепкие руки неспящих деревьев.
Бродит ночами со мной мой попутчик -
От несчастливых любовей похмелье.
Мелочью звёздной забрали мы сдачу
С глупых покупок на старом вокзале,
И раскидали, в карманы не пряча,
В чёрные дыры - ночей зазеркалье.
Мы с ним не копим, а тратим беспечно
Деньги, надежды, друзей и недели.
Мой нелюбимый, не первый не встречный,
Мы под луной в синеву загорели…
В горе и в радости я тебе ровня,
Как и не снилось супружеским парам.
Равно пристрастные к булочкам сдобным
Мы обожаем собак и гитары.
Пошлый ковёр, абажуры и чашки -
Пыльные тюрьмы с пожизненным сроком.
Неодержимость уютом домашним
В списках похвальных моих непороков.
Быть нелюбимою многого стоит…
Мне наплевать на готовку и глажку.
Но не дают по ночам мне покоя
Пошлый ковёр, абажуры и чашки…
Распахнула занавески, насыпала крошек,
Все что было, давно сплыло, осталось немножко.
Прилетали к окну сизари да горлицы,
Пугливое мое счастье - с руки не кормится.
Вышивала старательно, считала крестики
Жаль, узор не по размеру, не поместится.
Нитка шелковая тянется проколами частыми,
Было гладким полотно, теперь с ромашками.
Цвет лазоревый с небес дождем да под ноги,
С лица воду не пить, от слез соленую.
Ручейки малы, разлилась широка река,
Вброд бы, да не получилось - круты берега…
Помада оттенка удивленной бересты
Мы с Аней курим, спорим о бабах, читаем Басё.
Разрабатываем очевидный концепт, гениальный фрейм!
Есть ведь женщины, на которых смотришь - и дух трясёт,
А есть просто-женщины, продающие орифлейм.
Эти просто-женщины чтут каталог, как Коран.
Засыпают, очистив мордочку молоком.
И, возможно, снится им добрый дядя Ив Сен-Лоран
Или покойная, пухом земля ей, мадам Коко.
Для просто-женщины epic fail - не сдать ЕГЭ.
Тогда тебе ни работы, ни утолщения линзы очков.
Эти женщины носят в сумках по двадцать кэ гэ.
И имеют в запасе пятнадцать рецептов тушения кабачков.
Мы с Аней решаем держаться вместе, дерзить эпохе.
По одиночке они нас выловят. Цель проста.
С тоталитарными сектами шутки плохи.
Особенно, если целью стоит красота.
Просто-женщины угрожают брошюрками до хрипоты.
Ладно бы «Пробудитесь!» - там хоть о Боге.
Гении чистой и главное очень приземистой красоты
Подбираются к нашим дверям раздавать каталоги.
Круть!!!
«У Вас недостаточный рейтинг, чтобы голосовать за цитаты»…)))