Любовь не нужно доказывать словами или поступками,
она проверяется временем и измеряется болью.
Любой боли дари улыбку. Это её обезоружит, приведёт в ступор и она отпустит тебя.
Забыть все то, что больно помнить:
февральских дней счастливых синь
и тет-а-тет пустой дороги
вдоль замерзающих осин,
улыбку на губах упрямых,
сплетенье пальцев теплых рук,
…хранит все бережнее память,
хотя я ей кричу:"Забудь !
Стихов полночные признанья,
исписанный дотла блокнот,
где в каждой строчке счастья тайны…"
Но день не мой и год не тот…
Забыть? Не в силах, не получится.
Февральских дней все ближе синь.
Мне видно с этим жить и мучиться,
вот только, где взять столько сил?
В усталых буднях одиночества?
Иль в глубине своей души?
В остатках непонятной горечи
до дна невыпитой любви?
…Пусть кружит тет-а-тет дороги
вдоль замерзающих осин:
печаль ветров, шансон тревоги,
февральских дней минувших синь…
Котенком время за спиною моею ластится,
воспоминанья ночью не дают уснуть.
Я похудела. Впору стало платьице.
«Ты что, болеешь?»,-слышу там и тут…
Сказать? А я стараюсь быть улыбчивой,
смеяться вовремя, сквозь тьму душевных драм.
Я не злопамятна, но я и не забывчива,
ведь все еще болит на сердце шрам.
Я задыхаюсь зимней, тихой полночью,
где память рвет на части мои сны,
а в кофе недопитом столько горечи
невыплаканных слез моей весны.
Бумажной птичкой ввысь стремятся будни
в которых отголоски февраля,
душить внутри воспоминанья трудно,
ни слова никому не говоря…
А мне б,…котенком в теплые ладони,
закрыв глаза, замедлив жизни бег,
и знать, что эти руки не уронят
внезапно на холодный, мокрый снег…
…Как глупо замечталась, как нелепо,
бывает… это временно… пройдет…
ведь завтра утро в окна глянет слепо,
и за собой в реальность поведет…
Обидели, ударили, унизили… Казалось бы, где ударили там и должно болеть. Но телесная боль она не надолго. Долго и больнее жжет в груди.
Как больно стало вдруг.
Как холодно и одиноко.
И слезы застилают мне глаза.
И глухо барабанит дождь
По темным окнам,
Как будто вторит вновь
Твоим словам.
Свеча горит,
Неровным пламенем мерцая.
Отбрасывает тени на стене.
В них силуэты наши угадаю
И кто-то третий,
Словно в страшном сне…
Бокал вина в руках
Искрится и играет
Янтарно- желтым цветом сентября,
И терпкий вкус его напоминает
Измены горечь,
Вдруг коснувшийся меня…
Сорок первый. Стонет Украина
От пожарищ, крови и могил.
Гауптман, чумной от кокаина,
В церковь ненароком угодил.
Служба шла. Летело к небу пенье.
Лица у людей просветлены
И в сердцах такое просветленье,
Будто рядом не было войны.
Офицер надменный удивился:
Не замечен был его приход,
И никто ему не поклонился:
Где Господь, там нет других господ.
Но решил фашист попрать святыню,
Кокаин взыграл в его мозгу.
Лик Христа с иконостаса скинул:
«Поп, плюй на икону!» - «Не могу…»
Старенький священник рухнул на пол,
Пулей изувера поражен.
В церкви люд запричитал, заплакал:
«У зверей и в храме свой закон».
Озверевший офицер лопочет:
«Смерть вас ожидает впереди.
Кто живым отсюда выйти хочет,
На икону плюй и выходи».
Позабыли Бога люди божьи,
Ведь глаза у страха велики.
Стала им земная жизнь дороже,
На Христа посыпались плевки.
Но одна девчонка - лет шестнадцать,
Воплощенный свет и чистота,
Пред врагом не стала унижаться
И закрыла от плевков Христа.
Подняла Страдальца образ с пола
И отерла русою косой.
И, прижав к груди оклад тяжелый,
Прошептала: «Не отдам, Он мой».
Офицер в упор за пулей пулю
В худенькое тело загонял.
Девушку ни разу не качнуло,
Будто Сам Христос ее держал.
Лишь когда обойма опустела,
И врага прогнал из церкви страх,
Жизнь ушла из маленького тела,
Вечность обретя на небесах.
Copyright: Владимир Артемьев, 2007
Свидетельство о публикации 107 112 803 052:
Не жалею, не зову, но плачу,
За всё заплачено сполна,
Слёзы мне приносят неудачу,
Но я -сильная женщина у окна.
Не звони, не ищи, не грусти,
Камень в сердце, пустота,
И себя от меня отпусти,
Я другая уже, не та.
Мне жалости тебе не занимать,
Куёшь деньки, а может прожигаешь,
И нечего тебе отдать-
Ты сам прекрасно это знаешь.
Любила слишком, молила небеса
Прожить вдвоём. Но ранена я птица,
И чёрная из зебры полоса
Нам белой никогда не возвратится.
Без тебя моя душа опять каменеет, вот и причина моих слёз. Эта боль далеко не физическая. Теперь мне и на тебя наплевать. Прощай
Огонь в душе можно погасить одним плевком
Измена не забывается. Никогда. Ее можно преодолеть, простить, если у тебя много дел, даже в сторону отложить на некоторое время, в ящик письменного стола между старыми счетами и новыми батарейками о которых даже не помнишь.
Измену можно простить и не простить себя за то, что простил, чтобы потом бросать другому в лицо при каждом случае. О ней можно молчать, чтобы сохранить в сердце стыд и вину, или рассказать всем, как бы бахвалясь, что ты несправедливо пострадал, чтобы лучше объяснить то, что случилось, как больно терпеть это.
Но забыть ее? Нет, это просто невозможно. Никогда.
Она останется в тебе, всегда присутствующая, и будет вопить так громко, пока не оглушит твою душу, потом склонит голову, несчастно сядет в уголке и будет ждать, пока ты случайно пройдешь мимо и рассеянно подняв глаза узнаешь ее. Краткий миг, мгновение, чтобы заглянуть в ее глаза, и ты снова и снова, даже после столетий, чувствуешь те же страшные ледяные тиски, которые сжимают желудок и горло, ты с силой зажмуриваешь глаза в жалкой попытке остановить слезы.
Поэтому, господа, измена не забывается. Даже если ты сделал все, для того чтобы забыть, даже если ты простил или отомстил холодно и рационально изменяя в ответ, измена не забывается. Измена - это двигатель, который дает жизнь безумной гонке между воспоминаниями и моментами любви, которые ты думал, удалены навсегда, измена - это фотоальбом с ее лицом всегда в центре, на каждом снимке, со всеми выражениями на которые она способна. Печаль и гнев, любовь и ненависть, месть и принятие неизбежного. Она всегда между вами, как озорной ребенок, который подкрадывается сзади и принимает позу.
У измены тысячи лиц, столько же, сколько и у изменщика, столько же, сколько эмоций, которые она породила. Измена феноменальна. Совершил ли ты ее, пострадал ли ты от нее, измена, она как глаз циклона, который кажется оставляет все, как было перед своим прохождением. Потом глядя на сцены совершенно идентичные тому пейзажу, что был сначала, с теми же домами, деревьями, дорогами, улыбками, со всем вроде на том же месте, топнешь ногой, и все рушится с глухим звуком, взметая серую удушливую пыль, которая скрывает все.
Невероятно, что может наделать измена, вплоть до того, что ее последствия в тысячи раз интенсивней, сильней и разрушительней самого акта, который возможно был лишь моментом слабости. Так что ничего и никогда не будет прежним после измены. Даже то, что представлялось неизменным, незыблемым, неприкасаемым для времени и человечества. Потому что внутри все изменилось. Снаружи все осталось неизменно. И не будет больше жеста, слова, действия, которое не порождало бы сомнение, подозрение, воспоминание, страх, что это опять случилось или случится снова.
Измена - это конец, развязка, финал. То, что произойдет впоследствии, что бы то ни было, уже другая история.
Как холодно, как грустно,
Как хочется рыдать…
И на душе так пусто,
Что невозможно и дышать.
Зачем прошелся лезвием по сердцу?
Изранил душу ты мою!
Ведь раны кровоточат долго
И шрамы грубые растут…
От этих шрамов страшных
Черствеет ведь душа.
И сердце леденеет,
Стает кусочком льда!
И ты, из хрупкой, нежной,
Становишься другой.
Холодной, вредной стервою,
Идущей по сердцам…
Не знающей преграды
Ни в чем и никогда!
И не смотря на чувства,
Разбитые сердца…
Холодную и вредной стервою
Ты сделал из меня…
Изболелась душа, и как будто
Заморожена, под наркозом…
Это шок болевой, в минуту -
Отмирает, словно мимоза
На ветру ледяном под градом…
Атрофия чувств и эмоций…
Уничтожена камнепадом
Ледяным, и на дне колодца
Замерзает душа, как льдинка…
Всё уже безразлично сердцу.
Песней грустною лебединой
Чувств разрушенных - не согреться.
Но весна придёт - точно знаю,
И сердечко опять оттает,
И наполнится ярким светом,
Оживёт, любовью согрето…
Даже не знаю кого винить… Его, за то, что обманывал… Или себя, за то, что занималась самообманом, когда верила… искренне верила в то, что человек способен измениться. Я прощала… Прощала, как советуют заповеди и все те, кто знает как нужно любить, и Что значит любить… Но знаешь в чём проблема? Я прощала, а меня снова предавали…
Потому что люди не меняются… А чтобы это понять, ты должен поворачиваться к человеку спиной до тех пор, пока воткнутый им нож не окажется последним. Ну или когда в ней уже не останется свободного места. Последнее вернее… Тогда приходит стопроцентное осознание и эффект векожизненный… Лю-ди не ме-ня-ют-ся… Выучи, вызубри, чтобы от зубов отскакивало! И помни, это непреложная истина, не стоит проверять… В жизни и так немало разочарований.
Но если когда-нибудь кто-то провинившийся попросит у тебя второй шанс, не отказывай. Только пусть заслужит и напоминание ставит каждый день «вы используете второй шанс, третьего не будет!», потому что «клятвы, данные в бурю, забываются в тихую погоду».* И вот если он реабилитацию не пройдёт, ставь напоминалочку себе «лю-ди не ме-ня-ют-ся» … Лучше усвоить это со второго раза. Согласишься на третий, этим числом и будешь значиться в списке его приоритетов.
Скупая слеза - это боль из глубины души, эхом всплывшая на поверхность.